С возвращением меня!

Привет всем, кто следит за моим блогом! Извиняюсь за длительный перерыв, мои руки и голова всё это время были заняты другим. Но поздравьте меня с возвращением и... начнём же!Материала за всё время накопилось много, я буду его постепенно выкладывать. А в конце декабря ко мне в гости приехала моя любимая подруга из Москвы, вместе с которой мы посетили многие интересные места (доехали даже до тюрьмы Штази) и исследовали Берлин Набокова. Всё это будет здесь скоро выложено, а ближайшие свои посты я хочу посвятить теме Освенцима, евреям и антисемитизму. На это меня натолкнул Еврейский музей в Берлине, который я советую всем обязательно посетить, если судьба занесёт вас к нам в гости. Далее я выкладываю свой перевод статьи, посвященной женщине, пережившей Освенцим, с сайта www.spiegel.de. оригинал: http://www.spiegel.de/einestages/kz-auschwitz-holocaust-ueberlebende-berichten-erna-de-vries-a-1012240.html

Эрна де Вриес (Erna de Vries), 91 год, живет в Латен (Нижняя Саксония) в светлом кирпичном доме, на комоде стоят семейные фотографии её 3 детей и 6 внуков. В 1943 г. тогда ещё 19-летняя Эрна Корн убедила гестаповцев депортировать её в Освенцим.

По словам Эрны, она не хотела оставлять свою мать одну: «..Мой отец умер в 1930 г., я была единственным ребенком. Моя мать считала, что мы выживем благодаря отцу, который не был евреем. Чтобы быть ближе к ней, я прервала своё обучение в Кёльне и приехала назад в Кайзерслаутерн.

Однажды на литейный завод, где я работала, пришел сосед и предупредил меня, что к нам домой пришли люди в форме. Когда я пришла домой, то услышала, как в соседней комнате обсуждают депортацию. Я достала чемодан, и служащий тут же сказал: «Нет, Вы - нет, только Ваша мать!» Но я непременно хотела быть вместе с моей матерью, я думала, что можно помочь друг другу.Я представила: через два, три месяца я буду всё равно депортирована, возможно, даже раньше. Итак, я сказала: «Позвольте мне отправиться с моей матерью!» И он ответил: «Нет, нет, нет, так не пойдет!» И только в самый последний момент он произнёс: «Садитесь, но только до Саарбрюккена!» На пути до Саарбрюккена я пыталась его переубедить. Моя мать возле меня горько плакала, она говорила: «Прекрати же! Прекрати! Ты знаешь точно, что каждый месяц дома может спасти тебе жизнь!»

В Саарбрюккене служащий сказал надзирательнице у входа в тюрьму: «Это направление - для матери, для дочери я принесу завтра». Я смогла остаться со своей матерью. Она была в ужасе.На следующий день я была вызвана в гестапо, к господину Цоллеру (Zöller). Он спросил: «Вы хотите остаться с Вашей матерью?» Я ответила "да". Он сказал, что моя мать будет направлена в Освенцим. Это было тяжело для меня. Я очень хорошо знала, что значит Освенцим. Тайком я слушала сообщения BBC о транспортировках в вагонах для скота, об убитых, о выстрелах на погрузочной платформе. И он спросил меня еще раз: «Итак, Вы хотите быть рядом с Вашей матерью?» И я ответила: «Куда пойдет моя мать, туда хочу и я». И он сказал: «Вы были бы плохим ребёнком, если бы не это». Как цинично! Он же знал, что это должно было стать нашей смертью.

При татуировании в Освенциме мы получили еще и оскорбление. Каким-то образом я должна была идти перед моей матерью, возможно, из-за имени, моя мать, Жанетта Корн (Jeanette Korn), с J и я – с Е. Так я получила номер моей матери, 50462, а она – мой. Сейчас я больше не вижу номера. Это как если у человека есть шрам. Есть люди, которые их удалили. Это я не могу понять. Это не мой стыд. Это стыд тех, кто наносил эти татуировки.

В один из дней была селекция. Это означает, что приходит врач и отбирает, кто работоспособен, а кто нет. У меня были гнойники на обеих ногах. Нам разрешили оставить на себе трусы, всё остальное мы должны были взять вместе, нести над головой и в линии пройти около врача. Моя мать шла примерно в 10, 15 метрах впереди меня и не заметила, что меня забрали. Она должна была идти дальше. Когда она повернулась, меня уже увезли в Блок 25, Блок смерти.Мы не получали больше еды, нам нельзя было ходить в уборную – мы знали: на следующий день – отравление газом. Быть убитой – это другое, чем умереть. Женщины выдергивали себе волосы, если у них они ещё были, царапали себя. Я молилась: «Я хочу жить, но как тебе угодно!» Еще раз я хотела увидеть солнце, пока жива. И тогда оно поднялось над соседним блоком.

Я была спокойна. Мы были нагие. Женщин избивали в повозке. В этот момент я услышала, как кто-то назвал мой номер. Эсэсовец сравнил мой номер на руке с карточкой из картотеки. Он открыл дверь блока, толкнул меня вперед и сказал: «У тебя больше удачи, чем ума!»Как «метис первой степени» я должна была работать в Равенсбрюке для вооружения, в отделе телефонов и микрофонов Сименс.

Но я еще хотела попрощаться с моей матерью. Она была рада, что я выбралась из Освенцима. Мы стояли на лагерной улице. Она выглядела исхудавшей. Мы прощались, зная, что мы никогда не увидимся. Как это происходит? В любом случае не со словами: «До свидания!» (…) плакали. Мы обнялись, поцеловались. И в конце она сказала: «Ты выживешь, и ты расскажешь, что с нами сделали». 8 ноября 1943 г. моя мать умерла.

Каждый день есть что-то, что напоминает мне об Освенциме. Например, когда кто-нибудь выбрасывает кусок хлеба. Я не выношу этого.

У меня нет ненависти. Когда человек несет в себе ненависть, он разрушает себя. Мне нравится жизнь, это подарок.Я пошла в Освенцим добровольно-принудительно. Я не сожалела. Никогда! Я никогда не смогла бы быть снова счастливой, если бы оставила свою мать одну".